Так что мы отодрали от палубы еще несколько досок и поджарили на длинных вилках несколько штук перги и выпили нэшевского рома (вам ни к чему и знать, что это такое), а тем временем крабы и опаловые рыбки рвали труп Ван Висса на части. Завтра мы кликнем его партнеров прийти и забрать богатый груз, который он награбил до того, как корпус его корабля получил пробоину.

Ну что ж, наше судно горело. Но у нас оставалось еще не меньше пяти палубных досок.

ПОЛ БЭТТЕЙДЖЕР

Ледяной ад

Перевод О. Ратниковой

Два корабля скользили по замерзшему морю под небом, затянутым темными снеговыми тучами. Паруса хлопали на ветру — корабли меняли галс и поворачивали на юг; туго натянутые канаты трещали на морозе, тройные лезвия коньков оставляли за кормой шлейф ледяной крошки, мерцавшей в свете угасавшего дня. Корабли назывались «Скиталец» и «Джейн», это были шлюпы с косыми парусами, в спешке оснащенные для битвы, и сейчас они стремились навстречу этой битве. Они вышли из Бостона девять дней назад и бежали на юг, против изменчивых весенних ветров, словно взявшие след гончие.

Командир экспедиции, лейтенант Дрейк, стоял на тесном наблюдательном посту «Скитальца» и всматривался в ледяные просторы в поисках преследуемого корабля. Это был широкоплечий, могучий мужчина двадцати семи лет, с темными глазами, которые могли искриться радостью или загораться безумным гневом. Он был закутан в плащ, защищавший от убийственного ветра, — ведь корабль несся вперед со скоростью свыше пятидесяти узлов. Отец Дрейка, старый моряк, который еще плавал по воде, никогда не поверил бы, что такое возможно.

Дрейк снова взглянул в подзорную трубу, на торце которой было приклеено замшевое кольцо, чтобы кожа лица наблюдателя не примерзала к металлу. Лед был пуст, и лишь небольшие холмики говорили о том, что когда-то — менее двадцати лет назад — здесь бушевало море, по воде бежали волны, в воздух летели брызги. Внезапно внимание командира привлекло какое-то темное пятно, и он замер. Вот оно — столб дыма почти у самого горизонта, уносимый ветром в сторону. Дрейк улыбнулся под кожаной маской, защищавшей лицо от страшного холода, — он не хотел уподобиться старым «ледяным волкам», завершавшим свою карьеру без губ и без носа, с вымороженными до кости ноздрями. Отметив положение темной точки, командир корабля развернулся и направился обратно на корму.

У руля, за холщовым пологом, немного спасавшим от ветра, стоял его правая рука — старший мичман Дунстан Рорк. Обычно Рорк не управлял кораблем лично, но они получили особое задание, и он был именно таким рулевым, какой требовался для этой работы. К тому же из небольшой команды Дрейка лишь Рорк побывал в настоящем бою, и это тоже было ценным качеством. Дрейк знал, что в критическую минуту его помощник не дрогнет.

— Дым, два градуса к востоку! — Дрейку пришлось кричать изо всех сил, чтобы перекрыть вой ветра. — Еще один разворот!

— Понял!

Рорк был человеком крупного сложения, его мощные руки как нельзя лучше подходили для того, чтобы держать штурвал. Несмотря на загородку, за которой он прятался, он был закутан в тряпки, словно бедуин. Мичман сделал знак сигнальщику, и тот замахал флажками, сообщая второму кораблю о повороте. Дрейк стал наблюдать, как меняет курс «Джейн», сохраняя между судами дистанцию пятьдесят ярдов. «Джейн» была немного короче «Скитальца», лезвия ее коньков были более пологими, что позволяло ей легко маневрировать в ограниченном пространстве. Но на повороте корабль слегка занесло, и Дрейк поморщился — опять разболтался передний конек. Ведущий конек «Джейн» не удалось вовремя закончить, и моряки вынуждены были перед началом путешествия укрепить его сыромятными ремнями. Дрейку оставалось лишь надеяться, что ремни выдержат.

Рорк умело вел судно вперед, к источнику черного дыма, идя круто к ветру; трещали и хлопали натянувшиеся паруса. Еще один, последний маневр — и корабль описал небольшую дугу, стал против ветра и со скрежетом остановился, взметнув высоко в воздух ледяной фонтан. С нижней палубы прибежали все двадцать пять моряков; они убрали паруса и, перевесившись через борт, сбросили на лед носовой и кормовой якоря. «Джейн» остановилась в двадцати ярдах за кормой «Скитальца», и ее экипаж проделал такие же маневры. Дрейк кивнул, убедившись, что его корабли надежно укреплены на льду, и лишь затем обернулся к тому, что предстало их взорам впереди, по правому борту.

Когда-то это был корабль. Он сгорел дотла и превратился в черный остов, и единственная оставшаяся мачта торчала вверх, подобно руке мертвеца. Дрейк заметил на льду у борта два тела и по их позам понял, что люди эти были сброшены с корабля и погибли от удара. Вокруг тел замерзли кровавые лужи. Лед был покрыт выбоинами и осколками — здесь стреляли из пушек, и Дрейку стало ясно, что с кораблем произошел не просто несчастный случай. Он махнул Рорку, и они вдвоем, сбросив веревки, перелезли через борт и спустились на дюжину футов вниз, на твердую белую поверхность. Когда Дрейк стоял на льду, ему всегда было очень трудно представить, что когда-то здесь было море или что там, внизу, далеко-далеко, еще плещется вода. В детстве ему приходилось видеть ее — гавань Бостона летом, солнце, сверкающее на волнах. А затем пришла зима, долгая зима 1697 года, которая так никогда и не кончилась. Зима, сковавшая океан от Саванны до Северного полюса мощным ледовым панцирем.

— Они двигались очень быстро, — заметил Рорк. — Шестьдесят-семьдесят узлов. Потом перевернулись.

Дрейк указал на остов:

— Пять лезвий. Должно быть, они подошли на расстояние выстрела.

— Тут-то все и закончилось, — добавил Рорк.

Они приблизились к останкам корабля, и Дрейк, приложив одетую в перчатку руку к обгоревшим доскам, провел по ним пальцами. В обугленный борт глубоко вошли кучки гвоздей.

— Два выстрела подряд и гвозди, — сказал он. — Они искалечили его, потом дали бортовой залп и опрокинули его на лед.

— Сняли с корабля все ценное и подожгли его. Это он, — заключил Рорк.

— Фрост, — бесстрастно произнес Дрейк.

Кошмарный капитан Фрост. Это, разумеется, было не настоящее имя — он сам себя так называл. Говорили, что он попал в ловушку во льдах еще в начале великой зимы и корабль его много месяцев провел вдали от берега. Моряки шепотом рассказывали, будто он сошел с ума, что он перерезал и съел своих матросов, чтобы выжить, и, когда ему наконец удалось спастись, волосы и борода его стали белыми, как лед. Наверняка было известно лишь то, что он пират и командует могучим семидесятипятифутовым военным кораблем и несколькими меньшими судами. Капитан корабля «Грозный» поручил Дрейку захватить пирата и показать, что даже сейчас никто не смеет бросать вызов Королевскому военно-морскому флоту.

Из-за кормы погибшего корабля вышел командир «Джейн» — мичман Кроу. Дрейк не был полностью уверен в Кроу, считая его слишком безрассудным для такого задания. Но он, без сомнения, был храбрым моряком.

— Лейтенант, — окликнул командира Кроу, — вам лучше взглянуть на это.

Рорк посмотрел на небо:

— У нас нет времени — темнеет.

Они обогнули остов корабля и зашли со стороны суши. Дрейк увидел кучку людей Кроу — те столпились вокруг какого-то предмета на льду, держа ружья наготове и дымя запальными фитилями.

— Потушить фитили! — раздраженно заворчал он. — Здесь не в кого стрелять. Рассеяться, ищите их следы. Пошевеливайтесь!

Моряки разошлись, и Дрейк застыл на месте; Рорк выругался сквозь зубы.

С этой стороны корабля лежали еще три тела. Руки их были привязаны ремнями из сыромятной кожи к длинным гвоздям, вбитым в лед. Животы несчастных были вспороты, вокруг виднелись огромные лужи замерзшей крови. Одному из них просто оторвало всю нижнюю часть тела, наружу торчали окровавленные осколки костей. На лицах мертвецов навеки застыло выражение нестерпимой муки.